Зем Н. С. «Выход есть всегда»

Был вполне обычный осенний день. Особых дел не было, и потому я сидела в своем офисе и что-то там писала: или очередной иск, или жалобу. В кабинете никого, кроме меня, не было.

И тут, среди офисной тишины да стука моих пальцев по клавиатуре, в кабинет вошел, нет, ворвался мужчина со словами: «Здесь адвокат?». Я подняла на него глаза. Передо мной стоял, вернее, надвигался быстрыми шажками мужчина неопрятного, бомжеватого (да простит меня клиент) вида, с красным лицом и запахом резкого сильного «крутого» перегара. Первой моей реакцией было попросить мужчину выйти и предложить в другой раз посетить адвоката уже в более пристойном виде. Однако, памятуя о том, что каждый гражданин вправе иметь защитника и право на защиту, да и дел в нынешнее время не так уж много, чтобы ими разбрасываться, я предложила мужчине присесть, готовая выслушать его проблему.

Мужчина, дыша на меня сильными выхлопными газами от накануне немало употребленного зеленого змия, начал свой эмоциональный рассказ.

Из всего им сказанного стало ясно одно. Дело уголовное. Ему нужен адвокат для своей жены, которая «пырнула» ножом… Его. Дело один раз следователь уже прекращал, однако прокуратура его решение отменила, и дело направила на новое дополнительное расследование. Мужчина всё твердил: «надо спасать жену, иначе ее посадят, так как уже другой следователь сказал, что тюрьмы не миновать. Помогите, пожалуйста, я не хочу, чтобы «жена села», «я ее люблю», «не смогу без нее жить», «это я виноват в случившемся», «я во всем виноват», «я заплачу столько, сколько надо».

Лицо мужчины красное, без сомнения, от определенного образа жизни, стало еще краснее, покрылось ко всему еще бурыми пятнами от волнения, появившегося от пережитых воспоминаний. Кабинет наполнился парами пьяного воздуха.

На мой вопрос, а кто оплату-то будет производить, и сколько приготовил он для адвоката для защиты жены, мужчина поспешно опередил: «А сколько надо?».

Я назвала размер гонорара, соразмерный для ведения подобного рода дел. Однако в мыслях пронеслось: «обычная «бытовуха», «небось, оба безбожно пьют, после чего он ее колотит», «да и жена там, наверное, не лучше этого пьяницы», «видимо, напились в очередной раз, он ее поколотил, а она в ответ за нож и схватилась», «откуда у него деньги».

Мужчина сказал, что на «все готов», лишь бы «жена осталась на воле».

Но я была абсолютно уверена, что вижусь с этим клиентом первый и последний раз.

Укоряя его за грязную обувь и черные разводы на полу, вытирая за ним следы и проветривая помещение, я, вполне убежденная, что он не вернется, вновь принялась за свои дела, продолжая что-то там печатать.

Спустя какое-то время я поехала на встречу с подругой, и по дороге решила что-нибудь купить вкусненькое — в гости ведь еду. Находясь в супермаркете, я услышала какой-то настойчивый телефонный звонок. Оказалось, что он был не первый. Пропущенных звонков от одного и того же абонента было два. «Алло, слушаю Вас». «Это я, Виктор, только что у Вас был, я нашел деньги, могу заплатить прямо сейчас».

Он снова сидел передо мной. Казалось, что от него еще резче пахло спиртным.

Исполнив сопутствующие заключению соглашения между доверителем формальности, я приняла от него поручение, наказав ему передать жене мои пожелания встретиться с ней лично в ближайшее время. Благо, что она находилась на подписке о невыезде.

Окрыленный появившейся надеждой на лучшую участь для своей суженой, мужчина буквально выпорхнул из кабинета.

На следующий день встреча с новым следователем не сулила особой радости на безоблачное будущее моей клиентки, так как перспектива переквалифицировать ее действия с ч.1 ст. 111 УК РФ на ст. 114 УК РФ имела весьма сомнительные очертания.

Меня ожидала знакомство с клиенткой.

В кабинет вошла необычной внешности женщина. Высокая стройная блондинка с голубыми раскосыми глазами. Струящиеся по плечам светлые волнистые волосы невольно вызвали у меня сравнение с героиней сибирского автора о лесной нимфе по имени «Анастасия», и еще … недоумение и смятение. «Что общего у этой красотки с этим пьяницей?!», — невольно задала себе вопрос. Назвать женщину ухоженной в обычном понимании этого слова, было нельзя, скорее, ее природная красота померкла среди реалии, которая ее окружала. Выглядела она спокойной, внешне выдержанной, без излишних эмоций.

Рассказ свой она начала со слов, что ей нельзя «туда», что у нее — дочь 16 лет, что без нее она пропадет.

И чем больше она говорила о своем нелегком житие-бытие с горьким пьяницей, который пьет каждый вечер, при этом не пропускает свою работу в иностранной кампании, в которой он на «хорошем счету», тем острее становились ее высокие выступающие скулы на лице, тем бледнее становилась ее кожа и голубее цвет глаз с загнутыми вверх пушистыми ресницами.

Оказалось, что познакомилась она со своим мужем, будучи 19-ти летней девочкой из провинции, что живет с ним 20 лет по привычке, из жалости. С мужем отношения, что с холодным айсбергом: не разговаривают — нет желания, да и не о чем; денег она от него не видит; семью, дочь содержит сама; терпит его пьяные выходки. Не раз его выгоняла, но он не уходит, ему некуда. Один раз ушел к другой женщине, да она взяла — вернула. Мужу никогда не перечит, один раз решила, так вот что из этого вышло. Если бы не работа. Одна она и спасает. Благо, часто привлекается к сверхурочной работе, от которой не отказывается, лишь бы только реже видеть вечно пьяную физиономию своего благоверного.

Грустно было на душе от ее рассказа. «Как так, ну как так?! Такая красивая женщина и живет с неровней, терпит и корпит, и ничего не хочет менять, она же не знает себе цены, что достойна другой, иной — лучшей участи, чтобы носили на руках, дарили цветы и все такое…». Эти мысли у меня крутились, навязываясь то на одну, то на другую ниточку размышлений о ее судьбе.

Загадочная русская душа.

Жить в нелюбви, не допуская мысли, что есть другая, иная жизнь с другими хорошими мужчинами, что есть забота и любовь между супругами, что есть теплота отношений…

Да еще из-за этого негодяя пойдет в места не столь отдаленные…

Нерадостная участь для молодой 38-летней женщины. Эта мысль не давала мне покоя.

Допрос проходил в дружелюбной обстановке. На редкость добродушный следователь, проникшись к нелегкой судьбе моей клиентки, утешал ее тем, что суд может отнестись к ней снисходительно, ведь она ранее не судима, работает, имеет на иждивении несовершеннолетнего ребенка. Но сделать он ничего не может, так как руководство ему сверху дало недвусмысленное указание квалифицировать действия обвиняемой по ч.1 ст. 111 УК РФ.

По делу была назначена дополнительная судебно-медицинская экспертиза потерпевшего с учетом изложенной позиции обвиняемой, утверждавшей, что она не умышленно нанесла мужу тяжкое телесное повреждение в спину, а, обороняясь, в целях самозащиты, когда он шел на нее с кулаками и агрессивным видом, воспринимая его угрозу реально.

При проверке показаний на месте в квартире у клиентки эта версия выглядела вполне правдоподобной и убедительной.

На ней решили и остановиться.

Результаты новой экспертизы вполне нас удивили и порадовали. Эксперт пришел к выводу, что нанесение телесного повреждение в область спины потерпевшего ножом было возможно при обстоятельствах, изложенных как потерпевшим, так и обвиняемой!!!

У меня затеплилась надежда.

Шансы на переквалификацию действий с ч.1 ст. 111 УК РФ, по которой наказание предусмотрено в виде лишения свободы до 8 лет, на ст. 114 УК РФ, по которой санкция куда привлекательней — 1 год лишения свободы, резко возросли.

Да не тут-то было.

Ходатайство адвоката, поддержанное моей подзащитной, на предварительном следствии, было оставлено без удовлетворения.

По результатам выполнения норм ст. 217 УПК РФ, ознакомления с материалами уголовного дела, мною было заявлено письменное ходатайство о переквалификации действий подзащитной с ч.1 ст. 111 УК РФ — умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, на ст. 114 УК РФ — причинение тяжкого вреда здоровью при превышении пределов необходимой обороны, с приведением анализа имеющихся доказательств и правовых оснований.

Готовясь к судебному процессу, стала изучать судебную практику, сложившуюся в регионе и за ее пределами по аналогичной статье. Выводы были неутешительные. При позиции непризнания вины подсудимым по этой статье грозил только реальный срок лишения свободы.

Адвокат, мой коллега, случайно встретившийся мне в СИЗО, сообщил, что ему недавно изменили в апелляционной инстанции приговор на более суровое наказание, чем определил суд первой инстанции, так как подсудимый вину в суде не признал.

Сказать, что я расстроилась, — ничего не сказать. Я просто пала духом. А ведь я должна была не только профессионально защищать мою доверительницу, но и поддерживать ее морально! Я не могла найти выхода из сложившейся ситуации. Мне казалось, что его нет, и моя подзащитная просто обречена на отбывание реального срока наказания.

В день судебного заседания рядом со своей клиенткой я увидела тонкую девушку, идущую рядом, близко прижимавшуюся к ней. В подростке я узнала дочь 16 лет, о которой упоминала клиентка. Поговорив с ней, я поняла, что сильно рассчитывать на нее не приходится. Девочка была сдержана в эмоциях, отца не любила, сторонилась его, но решительности и категоричности, которые от нее требовались в сложившейся ситуации, я в ней не усмотрела.

Да это и вполне естественно, она — ребенок, для нее все одинаковы, и мама, и папа. Но судить кого-либо она не вправе.

Судья-мужчина был вполне объективен, беспристрастен, как того обязывает положение, с вниманием выслушал мою подзащитную.

Потерпевший был участлив к своей жене, сидел на одной скамье с ней, и лишь ее правовое положение не позволяло ему взять ее руку в свою, и выступление его было вполне мужественным, всю вину за содеянное он принимал на себя, просил суд оставить ее на свободе.

Дочь, как я и предполагала, была сдержана в речи, многое, о чем я просила ее сказать перед судом, опустила, то ли забыла от растерянности и волнения, то ли с умыслом.

После очередного судебного процесса мне стало очевидным одно обстоятельство. Судья не уверен в том, что ситуация разрешится в данном деле, пока моя подзащитная и ее муж живут вместе. Постоянно нависает угроза возникновения конфликтной ситуации, но тогда есть вероятность, что супруги поменяются ролями, чего нельзя никоим образом допустить. Выход один — изолирование одного от другого. Но как…. Ответ напрашивался очевидный.

И тогда я вновь с осторожностью, но уже с потерпевшим, говорю о необходимости ему уйти из дома, семьи, квартиры, насовсем из жизни этой женщины, чтобы не накалять психологическую обстановку, которая и так не благополучна в их семье. Несчастны трое людей одновременно. Что только так он поможет своей жене остаться на свободе, воспитывать дочь, которой так нужна мать.

По глазам мужчины я не увидела понимания, ему не хотелось оставлять «объект» для травли и постоянного нагнетания конфликтных ситуаций. Срок им обоим обдумать дала до следующего заседания.

Уже непосредственно перед судом узнала, что в тот же день муж переехал на постоянное место жительства в квартиру, которую по наследству ему и брату оставила мать после смерти, доля в которой у него имеется наравне с братом.

В судебных прениях я апеллировала к ее горькой женской доле, ее долгому терпению, положительным характеристикам, к несовершеннолетней дочери, которая так нуждается в советах матери в ее девичьем возрасте. А главное, к тому, что они НЕ ЖИВУТ ВМЕСТЕ, а это значит, что у подсудимой не возникнет аналогичная ситуация, это значит, что имеются все условия для исправления и перевоспитания на свободе, а это значит, что это гарантирует ей и её дочери спокойную жизнь, новую жизнь, в которой нет холодной молчаливой войны, когда хочется постоянно уходить из дома, приходить поздно, когда обидчик уже спит, а хочется жить и радоваться новому дню, солнцу и по-новому посмотреть на себя со стороны, чтобы научиться быть СЧАСТЛИВОЙ, несмотря ни на что.

Как говорится, чудо не произошло. Суд не переквалифицировал действия моей подзащитной с ч.1 ст.111 УК РФ на ст.114 УК РФ.

Но все же, чудо произошло: приговор суда — 1 год 6 месяцев лишения свободы….условно.

Адвокат Зем Наталья Сенхеевна